Неточные совпадения
— Я не про тысячи. К
черту тысячи! Я про
женский нрав говорю...
Р. была одна из тех скрытно-страстных
женских натур, которые встречаются только между блондинами, у них пламенное сердце маскировано кроткими и тихими
чертами; они бледнеют от волнения, и глаза их не искрятся, а скорее тухнут, когда чувства выступают из берегов.
Тут
черт, подъехавши мелким бесом, подхватил ее под руку и пустился нашептывать на ухо то самое, что обыкновенно нашептывают всему
женскому роду.
— Именно, я заметил, в
женском характере есть такая
черта, что если, например, женщина в чем виновата, то скорей она согласится потом, впоследствии, загладить свою вину тысячью ласк, чем в настоящую минуту, во время самой очевидной улики в проступке, сознаться в нем и попросить прощения.
Для
женских личиков, розовых, свеженьких, тридцать лет обыкновенно почти беда: розы переходят в багровые пятна, глаза тускнеют,
черты еще более пошлеют.
Догадавшись, что сглупил свыше меры, — рассвирепел до ярости и закричал, что «не позволит отвергать бога»; что он разгонит ее «беспардонный салон без веры»; что градоначальник даже обязан верить в бога, «а стало быть, и жена его»; что молодых людей он не потерпит; что «вам, вам, сударыня, следовало бы из собственного достоинства позаботиться о муже и стоять за его ум, даже если б он был и с плохими способностями (а я вовсе не с плохими способностями!), а между тем вы-то и есть причина, что все меня здесь презирают, вы-то их всех и настроили!..» Он кричал, что
женский вопрос уничтожит, что душок этот выкурит, что нелепый праздник по подписке для гувернанток (
черт их дери!) он завтра же запретит и разгонит; что первую встретившуюся гувернантку он завтра же утром выгонит из губернии «с казаком-с!».
В ней была только одна порабощающая
черта — это та
женская покорность, которая делает из мужчины раба.
— А,
черт!.. Терпеть не могу баб, которые прилипают, как пластырь. «Ах, ох, я навеки твоя»… Мне достаточно подметить эту
черту, чтобы такая женщина опротивела навеки. Разве таких женщин можно любить? Женщина должна быть горда своей хорошей
женской гордостью. У таких женщин каждую ласку нужно завоевывать и поэтому таких только женщин и стоит любить.
Он поймал; она бросила ему другую конфетку с громким смехом, потом третью, а он все ловил и клал себе в рот, глядя на нее умоляющими глазами, и ей казалось, что в его лице, в
чертах и в выражении много
женского и детского. И когда она, запыхавшись, села на диван и продолжала смотреть на него со смехом, он двумя пальцами дотронулся до ее щеки и проговорил как бы с досадой...
Вы, Молли, для меня — первая светлая
черта женской юности, увенчанная смехом и горем, вы, Дюрок, — первая твердая
черта мужества и достоинства!
Но Саша не внимал его словам, —
Рассеянно в тетради над строками
Его рука
чертила здесь и там
Какой-то
женский профиль, и очами,
Горящими подобно двум звездам,
Он долго на него взирал и нежно
Вздыхал и хоронил его прилежно
Между листов, как тайный милый клад,
Залог надежд и будущих наград,
Как прячут иногда сухую травку,
Перо, записку, ленту иль булавку…
Не мог я видеть ни графа, ни его проклятой усадьбы [На этом месте рукописи нарисована чернилами хорошенькая
женская головка с искаженными от ужаса
чертами.
Знакомы ли вам тонкие, нежные
черты белокурых
женских лиц, в которых, несмотря на эту тонкость и в высшей степени женственную нежность, чуется здоровая мысль, характер твердый, настойчивый и сила воли энергическая?
Мужское и
женское самосознание имеет каждое свои отличительные
черты.
Заслуживает особого внимания еще одна отличительная
черта язычества, именно то, что в его пантеоне присутствуют божества не только мужские, но и
женские, и вообще божество имеет пол.
Он уже давно потерял всякую надежду овладеть любовью Глафиры, «поддавшейся, по его словам, новому тяготению на брак», и даже не верил, чтоб она когда-нибудь вступила с ним и в брак, «потому что какая ей и этом выгода?» Но, размышлял он далее: кто знает, чем
черт не шутит… по крайней мере в романах, над которыми я последнее время поработал, все говорят о
женских капризах, а ее поведение по отношению ко мне странно…
— А вот тоже насчет
женского пола… Шельма! (Возница засмеялся и покрутил головой.) Безобразие, да и только! Штук десять у него этих самых… вертефлюх… Две у него в доме живут… Одна у него, эта Настасья Ивановна, как бы заместо распорядительши, другая — как ее,
чёрт? — Людмила Семеновна, на манер писарши… Главнее всех Настасья. Эта что захочет, он всё делает… Так и вертит им, словно лиса хвостом. Большая власть ей дадена. И его так не боятся, как ее… Ха-ха… А третья вертуха на Качальной улице живет… Срамота!
«Напрасно я ее, бедняжку, обескуражил сегодня… — думает он. — Зачем я наговорил ей столько жалких слов? Она, правда, глупенькая у меня, нецивилизованная, узенькая, но… ведь медаль имеет две стороны и audiatur et altera pars… [да будет выслушана и другая сторона… (лат.)] Быть может, тысячу раз правы те, которые говорят, что
женское недомыслие зиждется на призвании
женском… Призвана она, положим, мужа любить, детей родить и салат резать, так на кой
чёрт ей знания? Конечно!»
— Это
чёрт знает что такое! — услышал я в то же время
женский голосок. — Проклятые клопы, вероятно, хотят съесть меня!
У меня есть повесть"Поддели", написанная мною в Петербурге в 1871 году. Там является эпизодическое лицо одного московского холостяка. Наши общие знакомые находили, что в нем схвачены были характерные
черты душевного склада Берга, в том числе и его культ
женского пола.
— Что же делать? Как уберечься от подобных… идолов? Господа, чего же вы молчите? Что делать? Не пороть же его, каналью! (Директор задумался.) Послушай Иван Петрович… Мы взнесем эти деньги, не станем срамиться оглаской,
черт с тобой, только ты откровенно без экивок…
Женский пол любишь, что ли?
Во мне ворога увидела, а, небось, сама на своем веку из-за
женских глупостев раз пять
черту душу отдавала.
Узелки с провизией, картонки, жестянки, чемоданчики, бутыль с чем-то,
женская тальма и…
чёрт знает чего только на нем не было!
— Брось ты этого старого
чёрта! — перебил
женскую речь грубый мужской голос. — Сделай милость! В шелку только ходишь да с тарелки хрустальной ешь, а оно, того, дура, не понимаешь, грех ведь выходит… Эххх… Шалишь, Настюха! Бить бы тебя, да некому!
Красивая, высокая, статная, с почти совершенно развившимся станом, с роскошными темнокаштановыми волосами, с большими глазами и правильными, хотя несколько грубыми
чертами лица, она являлась представительницей той чистой животной
женской красоты, которая способна натолкнуть мужчину на преступление, отняв у него разум и волю. Учена она была, по тому времени, хорошо. Отставной дьячок, по прозвищу Кудиныч, обучал ее грамоте и Закону Божию с восьмилетнего возраста.
Тоненькая, но не худая, а, напротив, красиво сложенная — тонкость ее фигуры происходила от тонких костей, — с мелкими
чертами оживленного личика матовой белизны и ярким румянцем, живыми, бегающими черными, как уголь, глазами, она как-то странно отличалась от остальных сенных девушек, красивых, белых, кряжистых, краснощеких, настоящего русского типа
женской красоты.
Ведерников ее поджидал. Она с любопытством оглядела украдкой его комнату. Было грязновато и неуютно, как всегда у мужчин, где не проходит по вещам
женская рука. Мебели почти нет. Портрет Ленина на стене, груда учебников на этажерке. Ведерников сидел за некрашеным столом,
чертил в тетрадке фигуры.
Знакомый с итальянскими представительницами
женской красоты по Риму, Флоренции и Неаполю, почти пресыщенный ими, Савин равнодушным взглядом скользил по матово-смуглым личикам, то с тонкими и нежными, то с резко выразительными, но всегда правильными
чертами, освещенными яркими, как звезды южной ночи, большими глазами и украшенными ярко-пурпуровыми губками, казалось, созданными для страстного поцелуя, со слегка раздувающимися ноздрями изящных носиков, красноречиво говорящих о пылкости темперамента и суливших, увы, только для новичка, неземное блаженство.